Что делать, если ребенок не слушается

Хмурую девочку Жанну мать привела ко мне на прием незадолго до летних каникул. Обычно со школьными проблемами к психотерапевту обращаются в течение учебного года, но мать Жанны не желала ждать:

– Пусть, пусть она вам расскажет о своем плохом поведении в школе! Авось к сентябрю вы ей объясните, как надо себя вести. Четвертый класс — очень важный, уроки срывать некогда.

– Плохое — это как?

С точки зре­­­ния психолога поведение не может быть плохим. Оно вызвано сложными процессами на уровне нейрорецепторов и эндокринной системы и позволяет нам адаптироваться к внешней среде. Поэтому мы не имеем права обесценивать ни одно поведение. Хотя, конечно, некоторые виды поведения могут быть опасными для чьей-либо жизни или здоровья. Проблема заключается в неправильной оценке ситуации, в результате чего между ситуацией и оценкой возникает диссонанс.

Но мать еще раз повторила: «Поведение такое плохое, что в школе ее прозвали Терминатором».

Учителя уже несколько месяцев жаловались на гневные вспышки девочки. Но родители никак не могли добиться от нее объяснений, почему она так себя ведет. Mать втолкнула Жанну в мой кабинет, плотно закрыв за ней дверь. Сама она войти отказалась.

Жанна съежилась на стуле, не поднимала глаз. Мне пришлось молча сесть на пол у ее ног, чтобы оказаться в поле ее зрения. Но в глаза я ей не заглядывала. Работа с детьми-аутистами научила меня уважать право другого избегать прямого взгляда. Взгляд прямо в глаза — знак доверия, а Жанне рано было доверять мне. Мы ведь только познакомились, причем обстоятельства были не самые приятные. Представляю, как именно готовила ее мать к этому «карательному» мероприятию!

Жанна удивилась и посмотрела на меня. Я не спешила забрасывать ее вопросами, а терпеливо ждала ее собственного рассказа.

Если психолог или родитель позволяет себе действовать в соответствии со своей интуицией в данной ситуации, ему удастся завоевать доверие ребенка, в мозгу ребенка мобилизуются зеркальные нейроны и создадутся новые нейронные связи. Эти связи помогут укрепить его умение выживать в окружающей среде и развить эмоциональную эластичность. Ребенок будет связан с окружающими людьми, с группой, в которую он входит, но в то же время сможет регулировать в зависимости от ситуации свою близость к другим, заинтересованность, знаки внимания и дружелюбия.

Представьте себе широкую эластичную резиновую ленту. Тот, кто хочет установить связь с ребенком, должен быть привязан к нему не веревкой или ремнем, а именно такой эмоциональной «резиновой лентой». Тогда у ребенка будет возможность отстраниться и вернуться, когда он пожелает, а мы дадим ему крепкий, но мягкий сигнал, притянув его или позволив ему отстраниться на всю длину ленты, но не покинув взаимодействие. Иначе наша связь будет слишком крепкой, но в то же время искусственной. Такая связь также предполагает умение ждать и прислушиваться к реакции на другой стороне ленты.

Другая метафора. Представьте себе разговор по телефону. Если мы начнем заполнять паузу, не дожидаясь ответа собеседника, диалог очень скоро превратится в монолог. Возможно также, что собеседник соскучится и положит трубку. Умение прислушиваться к ритму и тону речи собеседника и искусство паузы дают нам возможность действительно получить информацию или обменяться дружественными аффективными сигналами.

В отношениях родителей и детей взрослые, не дождавшись ответа от «ушедшего» из общения ребенка, часто начинают заполнять паузу. Поэтому Жанна очень удивилась, когда я присоединилась к ее молчанию, и в конце концов рассказала сама… об одноклассниках. Они каждый день дразнили ее, пока она не решила, что защитит себя сама.

Умеет ли ребенок передавать жизненно важную информацию? Например, сигнал тревоги? Если ответ «да», то мы можем строить на этом все дальнейшее здание взаимодействия. Люди, пo сравнению со многими хищниками, не обладали такими крупными размерами и не были вооружены когтями, поэтому были вынуждены использовать систему коммуникации, основанную на слухе и зрении (звуки, взгляды и реакция на них), чтобы выжить среди более крупных и агрессивных видов. Так возникло общение. Со временем потребность в самозащите отпала, но потребность в близости осталась.

Ребенок нуждается в матери очень долго, поэтому природа оснастила младенцев системой социализации, удерживающей материнский интерес и желание находиться вблизи ребенка. Это ранние улыбки, звуки, движения. Если эта система у младенца пребывает в состоянии «заморозки», такой ребенок не вовлекает в общение мать и не вовлекается сам. Он играет, но его игра проходит в одиночестве и имеет повторяющийся, механический характер. А ребенок с физическими проблемами не сможет так же пластично прижиматься к маме, как ребенок, свободно двигающий конечностями. Таким детям может потребоваться дополнительная терапевтическая и эмоциональная поддержка.

Прикосновения создают и развивают доверительные отношения. Матери все чаще отказываются от колясок и предпочитают носить детей в специальных рюкзаках или слингах на животе. Они дают ребенку возможность занять естественную позу по отношению к матери, которая сможет кормить его в любой момент, а также постоянно тренировать социально-эмоциональную связь. Реакция детей на родителей, в свою очередь, влияет на повышенное производство вазопрессина и окситоцина. Окситоцин — гормон, обеспечивающий выделение молока. Гормон вазопрессин отвечает за проявления любви, от «территориального» поведения и ревности до защиты «объекта» симпатий, и родительское поведение, привязанность родителей к детям.

Сегодня многие практики в области психиатрии, психотерапии и эрготерапии предлагают упражнения для улучшения координации и проводимости между различными частями мозга для людей, перенесших серьезную психологическую травму, а также для людей с расстройствами аутистического спектра. Но и обычным детям и взрослым вроде Жанны и ее матери есть над чем поработать. Используя соответствующую мимику, тон и тембр, можно выразить интерес и сочувствие. Настроившись на беседу и прислушавшись к теме, интересной и важной для собеседника, можно начать совместную регуляцию и диалог.

Очень силен соблазн призвать, приказать ребенку, но только прислушиваясь к языку жестов и мимике, к невербальным звуковым сигналам вроде вздохов, или наблюдая, как ребенок закатывает глаза в ответ на «нотацию», можно найти нужный ритм общения.

Когда Жанне и мне удалось наконец привести маму в кабинет, я с согласия Жанны пересказала то, что она мне сообщила, таким образом придав ценность и достоверность ее рассказу и переживаниям. «Да, я слышала что-то подобное от дочери, — подтвердила мать Жанны, — но я не придала этому значения. Ведь Жанну не били, не оскорбляли. Просто комментировали цвет платья или тему рисунка. Но это же ерунда! И к учебе не имеет отношения».

«Расскажите, пожалуйста, о вашем детстве, об отношениях с одноклассниками», — попросила я мать Жанны. Оказалось, что начиная с пятого класса ее дразнили за лишний вес. Возможно, она не хотела слушать жалобы дочери из-за того, что ее собственные детские воспоминания были слишком травматичными. Интересно и то, что за последние полгода (именно в то время, когда Жанну особенно донимали одноклассницы) мать поправилась еще на 13 кг. Как получилось, что материнский организм отреагировал набором веса на знакомую с детства травму?

Интероцепция (восприятие центральной нервной системой импульсов от внутренних органов) — часть сенсорной системы человеческого организма. Это она заставляет нас испытывать голод, жажду, тошноту… Химические рецепторы кровеносной системы отправляют сигналы «подсоли», «голоден», «хочу пить» в мозг. Рецепторы растяжения в желудочно-кишечном тракте могут посылать сигналы о насыщении или о желудочных коликах. Если система интерoцепции нарушается или попадает под влияние вегетативных изменений (вегетативная нервная система отвечает за реакцию «бежать или бороться»), сигналы насыщения перестают поступать в мозг, и возникает хроническое ощущение внутренней ненаполненности. Таким образом мать «заедала» стресс.

«Что кроме еды помогает вам успокоиться и почувствовать себя в безопасности?» — задала я вопрос матери Жанны на одной из последующих встреч. Этот вопрос важен для понимания собственного механизма возвращения в состояние покоя. По мере того как мы осмысляем свое поведение, мы начинаем обращать внимание на другие сигналы и формировать новую цепочку ассоциаций.

Если мать будет находиться не в хроническом состоянии ожидания опасности, а в состоянии покоя и научится успокаивать «необъяснимую», основанную на старых воспоминаниях тревогу (желательно не с помощью еды), то успокоится и Жанна — она, как и все дети, очень зависит от материнского голоса, выражения лица и жестикуляции, а они изменяются в состоянии покоя. Потому что помимо интероцепции мы также руководствуемся сигналами от другой системы — экстероцепции.

Экстероцепция — гормонально-сенсорная наружная система наблюдения, которая помогает организму приспособить сенсорные «предсказания» поведения другого к информации об этом человеке, которая уже хранится в нашей моторной памяти. Если изменится поведение в диаде «Жанна — мама», можно ожидать и другой, более точной реакции в системе «Жанна — одноклассницы». Модель поведения будет перенесена и опробована в новой ситуации.

Теперь, когда связь между мамой и Жанной восстановлена и у них происходит взаимный обмен сигналами — выражением лица, жестами, взглядами, — мы находимся в едином пространстве и руководствуемся законами взаимности и синхронизации. Принцип взаимности и взаимодействия помогает наладить связи даже с теми детьми и взрослыми, которым мешают тяжелейшие нарушения в области общения. Так же как ранние, сложившиеся в младенчестве отношения с матерью (или основным воспитателем) влияют на все аспекты развития ребенка.

Стивен Порджес, профессор психиатрии в Университете Иллинойса (США) и директор входящего в него Центра мозга и тела (Brain-Body Center), исследовал эволюцию нервной системы человека и механизмы работы мозга. Он выдвинул предположение о том, что наше социальное поведение и эмоциональные расстройства имеют биологическую основу. Его концепция получила название теории поливагуса.

Согласно теории Стивена Порджеса, мы оцениваем любую ситуацию с точки зрения ее опасности. В соответствии с нашими (мгновенными) выводами меняется наше физическое состояние. В безопасной обстановке мы расслабляемся и проявляем интерес к внешнему миру. А в случае угрозы реагируем одним из трех возможных способов: бегством или нападением (за них отвечает вегетативная нервная система) или застыванием (за него отвечает вагус, блуждающий нерв). Если тревога ложная, то вагус дает отбой: у нас расслабляется лицевая мускулатура, голос становится тише, а сенсорные рецепторы открываются для восприятия внешних стимулов. Существует и обратная связь.

Физиологически мы устроены так, что, используя мимику и «настроившись» на другого человека, мы начинаем чувствовать себя в безопасности, даже если обстоятельства этому не слишком способствуют. Так действует «система социальной вовлеченности», которую можно использовать в воспитании детей. Например, беспокойному ребенку бессмысленно говорить «сиди тихо» или «слушай внимательно»: он просто не может сделать этого, потому что не чувствует себя в безопасности. Но если мы обеспечим ребенку тихую обстановку и понизим собственный голос, то «система социальной вовлеченности» поможет ребенку почувствовать себя спокойнее и запустит механизмы слушания.