Что читать в апреле:
выбор Psychologies

Я знаю, что реальность предлагает нам множество развлечений. Чтение — лишь одно из них, и люди, выбравшие его, понимают, на что идут. Но все же предупрежу: чтение Остановленного мира — не отдых, а работа. Макушинский никогда не был простым писателем, но этот роман — особый. Авторская мысль ветвится ассоциациями и фокусируется на деталях, чередует описания и воспоминания.

В первой части герой-рассказчик говорит о своей ленинградской юности и знакомстве с буддизмом, во второй — о любви своих немецких друзей, Тины и Виктора, в третьей — о духовном поиске Виктора, его обретении учителя — и разочаровании. Макушинский легко посвящает главу тому, как в поезде женщина напротив ест сэндвич, крошки падают на пушистую черную кофточку, и она выковыривает каждую из ворсинок. Время в романе не движется, кипарис растет несколько страниц, голубь просит крошек несколько страниц, буддийский учитель читает лекцию — столько же.

Поверьте на слово: это не скучно. Это прекрасно. Мы в нашем мире живем не так. Он проносится мимо с дикой скоростью, или это мы проносимся мимо него. Мы отделены от других существ и будто различаем значимое и неважное. В дзен-буддистском мире Макушинского все со всем связано, все одинаково важно и вместе с тем — не важно, все движется с равной скоростью и остается на месте. Это в самом деле роман-медитация — но и роман-работа. В нем нет простых ответов и внятного добра и зла. Мораль — наш спасательный круг: делай так, и будет хорошо. Этот текст заставляет формировать индивидуальную этику: каждым абзацем ставит перед нами вопрос, а точнее, нас перед вопросом — и мы закрываем книгу, вчувствуясь в себя, усомняясь, перепроверяя. И это работа.

Зачем останавливать мир и искать истину, когда развлечений много, а истина не окончательна? Я не знаю. Но я также и не знаю других способов уменьшить страдание на земле — только поиск, осознавание и пробуждение. Встретить художественный текст подвижнической силы — большое счастье. Алексей Макушинский — русский писатель и литературовед, автор двух романов и поэтических книг, лауреат «Русской премии» (2014) за книгу Пароход в Аргентину.

Эксмо, 572 с., 350 руб.

Динамичный и озорной научпоп американской журналистки и популяризатора медицины Шэрон Бегли об импульсивном и аддиктивном поведении, обсессиях и компульсиях. Мы нервничаем — и грызем ручку, запускаем руки в волосы, переодеваем кольца с пальца на палец. Распереживавшись, некоторые моют посуду — и им становится спокойнее. Словом, компульсии — наш способ лечения стресса.

Станет ли импульсивное удовольствие аддикцией — никто не знает. Станет ли аддикция навязчивостью — тем более. Но чем шире вы осознаете тревоги с терапевтом, тем реже будете проверять мессенджеры и меньше блузочек купите. Откуда же наши тревоги? Один из ответов — из страха смерти. Говоря об этом, ироничная Бегли смягчается, и книга обретает экзистенциальные высоты.

Перевод с английского Натальи Кияченко. Альпина нон-фикшн, 334 с., 459 руб.

Юная студентка Кембриджа Ева ясным октябрьским днем 1958 года везла куратору эссе об Элиоте, но — белый шпиц, ржавый гвоздь, булыжник — она упала с велосипеда. Юный Джим шел на лекцию по римскому праву, но, как джентльмен, предложил Еве помощь.

Чем закончится эта история, молодая английская писательница знает не больше нашего. И предлагает три версии: они жили долго и счастливо, они встретились и расстались, они прожили жизни, полные совсем других встреч. Радостное изумление: не последовательные истории, а одновременные — три первых главы, потом три вторых…

Перо дебютантки легче бабочкиного крыла, и роман ее о том, что маленькие решения и случайности складывают самые разные рисунки любви — но все они прекрасны.

Перевод с английского Михаила Шевелева. Синдбад, 512 с., 440 руб.

1. Новое имя. Алексей Сальников — екатеринбургский поэт, прозу он пишет редко. В 2005 году получил премию «ЛитератуРРентген», но об этом мало кто помнит. Роман об автослесаре Петрове, его бывшей жене и их сыне-второкласснике вошел в шорт главной литературной премии страны «Большая книга» и теперь стал лауреатом жюри критического сообщества премии «НОС».

2. Новое время. Герои живут в одно с нами время — сегодня. А другого нет вовсе: никаких флешбеков в ХХ век, никакой исторической рефлексии. И язык у Сальникова под стать. Он поэтичный, но с переломанным синтаксисом и грамматическими аномалиями уличных диалогов (это простые люди, и сознание их затуманено водкой и простудой), он литературный (Петрова — библиотекарша и поклонница Крапивина), но это язык сегодняшнего дня.

3. Новый смысл. Петров то пьян, то похмелен, то мучим температурой. Его безумной жене время от времени нужно совершить убийство — она знает, что больна, но не лечится, а выбирает разных негодяев в жертвы. Сын — во всех смыслах их наследник. О том, что все пьют и сходят с ума, мы читали тысячу раз. Новый смысл же я вижу таким: в горе и радости, браке и разводе, трезвости и безу­мии Петровы вместе. Сальников писал бывшую семью — а описал вполне действующую. Сальников писал сиюминутный быт маленьких людей — а вышло, что они (мы) непостижимы в своей глубине. Мы есть, и это так трогательно и ошеломительно, что уже совершенно не важно, хорошие мы или плохие, пьем мы или болеем, в браке мы или в разводе — лишь бы только были.

Редакция Елены Шубиной, 411 с., 336 руб.